Дмитро Донцов «Вибрані твори» Том 1 «Політична аналітика»: ЗА УКРАИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Автор: . 20 Лип 2016 в 0:02

ЗА УКРАИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

(ПИСЬМО ИЗ ГАЛИЦИИ)

[Надруковано у виданні:Донцов Д.Вибрані твори у 10-ти т. Т.1 :Політична аналітика (1912 – 1918)/ Упоряд., ред., автор передм. О.Баган.  –  Дрогобич-Львів:ВФ”Відродження”, 2011]

 

Удивительную картину месяц тому назад представлял “главный и королевский город” Львов. Бесконечные, повторявшиеся и днем, и поздним вечером демонстра- ции; толпы народа, с пением “Jeszcze Ро1skа nie zginęła” марширующая по улицам; митинги, на которых ораторы призывали присутствующих отвратить “новое бед- ствие” готовое упасть на “родину”; пламенные статьи в газетах, призывающие дать отпор новому посягательству на “неотъемлемые права” нации…

Непосвященному могло бы показаться, что или в стране готовится вооруженное восстание, или центральное правительство приготовляет какой-то coup d’état, до- лженствующий отнять у нации еe старые, освященные обычаем права.

В действительности дело обстояло иначе. Несчастье, от которого представля- лось необходимым спасти “отечество”, было совсем другого характера.

Украинский университет или, вернее, лишь призрак его – вот была причина, мобилизовавшая всех истинно-польских людей Львова.

Наблюдая эту патриотическую вакханалию, видя  представителей  угнетен-  ной нации в роли угнетателей; профессоров, призывающих учащуюся молодежь   к погрому украинцев; студентов, с палками в руках и… с “Z dymem pozarów” на устах клянущееся “не оставить камня на камне” на будущем “гайдамацком” уни- верситете, – казалось, что присутствуешь при невозможном социологическом яв- лении: помешательстве целой нации. Конечно, если под нацией понимать кучку политических банкротов, которая, однако, до сих пор дает тон всей политической жизни края. Психиатр, немного ознакомленный к тому же с галицкой обществен- ной жизнью, наверное, назвал бы то исступление, в которое попали львовские патриоты, “delirium furibundum”. Потому что симптомы этого delirium, – поступки, основанные на совершенно несоответствующих действительности представлениях или иллюзиях, – были налицо. Такой иллюзией в данном случае является убежде- ние поляков в страшном вреде украинского университета для всей Польши.

Безусловно, вопрос об украинском университете имеет громадное значение, далеко выходящее за границы края. Об этом свидетельствует хотя бы та страст- ность, с которой дебатируется этот вопрос не только во Львове, но и в Киеве, Вар- шаве, Петербурге, Вене и даже в… Граце1. Вопрос, около которого сталкиваются интересы целых классов, наций и даже государства, очевидно, имеет не только культурное, но и политическое значение. Сперва, однако, несколько слов из исто-

 

  1. Недавно грацкая “Таgеsроst”, считающаяся полуоффициозом министерства иностранных дел, по- местила статью, доказывающую важность украинского университета как для внутренней, так и для внешней политики монархии.

 

рии львовского университета, необходимых для понимания настоящего положе- ния интересующего нас вопроса.

Львовский университет был основан в конце XVIII в. императором Иосифом II. До самого 1848 г. университет носил чисто немецкий характер. Только некоторые предметы (на богословском факультете) читались по-латыни. С 1848 г. права украинского языка в университете официально признаются и все более и более расширяются. Сперва был основан (правда, временно) лицей для украинских бо- гословов с украинским языком преподавания, в 1849 г. учреждена кафедра укра- инского языка и литературы, в 1862 – две кафедры на юридическом факультете и еще некоторые. Но все эти уступки носили спорадический характер и были только терпимыми исключениями в чисто немецком по закону университете. Распоряже- ние министра народного просвещения от 11-го июля 1871 г. изменило положение. Это распоряжение начинается следующими словами: “Его императорское и ко- ролевское апостольское величество высочайшим постановлением 4-го июля 1871 г. всемилостивейшее повелеть соизволил, чтобы ограничения, препятствующая чте- нию лекций на польском и украинском языках на факультете права и администра- ции, а также и философском львовского университета, были устранены   и чтобы в будущем к занятию кафедр на названных факультетах были допускаемы лишь кандидаты, совершенно свободно владеющие одним из обоих областных языков. Высочайшее распоряжение его императорского и королевского апостольского ве- личества стремится открыть во львовском университете свободное поле для науки

на обоих языках местного населения” и т. д.

Это императорское распоряжение было последним, регулирующим права поль- ского и украинского языков во львовском университете.

Как это ясно видно из буквального смысла приведенного распоряжения,  права

обоих языков были сравнены. Университет был признан, – как говорят в Галиции,

– “утраквистическим”. С этого времени начинается однако не утраквизация, а… полная полонизация университета. Благодаря совершенно естественному в то вре- мя большему количеству кандидатов-поляков, способных занять университетские кафедры, в очень непродолжительном времени большинство львовского универси- тетского сената оказалось в польских руках. Это выгодное положение было поля- ками очень искусно использовано в целях недопущения в университет в качестве профессоров (или доцентов) молодых украинских научных сил.

Например, д-р Студинский, украинец, был габилитирован2 в Кракове на основа-

нии работы, забракованной львовскими профессорами. Так же точно украинец д-р Зобкив, забракованный львовским университетом, был габилитирован в Аграме, и т. д. Таких примеров, свидетельствующих о крайней тенденциозности львовской профессорской корпорации по отношению к молодым украинским ученым, можно бы было привести не один и не два. Нет ничего удивительного, что украинцев, же- лающих габилитироваться во львовском университете, становилось все меньше и меньше. Это обстоятельство стало впоследствии одним из главных аргументов по- ляков против требования украинцами своего университета. “Для чего им универ- ситет, – писали польские газеты, – когда они не только не имеют, но и не стараются создать необходимые научные силы”.

 

  1. Желающий получить доцентуру в австрийском университете должен по достижении докторской степени предложить факультету самостоятельную научную работу. По одобрении работы факульте- том и после пробной лекции кандидат становился “габилитованным доцентом” и получал, право на занятие кафедры.

 

Ненормальное положение украинского языка во львовском университете побу- дило, наконец, украинскую молодежь поднять знамя борьбы за свой собственный храм науки. Сначала требования украинского студенчества в Галиции не шли даль- ше аналогичных требований их российских земляков в настоящее время. Учреж- дение нескольких кафедр – этим ограничивались все притязания украинского сту- денчества. Только лишь в 1899 г. выдвигается требование основания отдельного украинского университета.

Одновременно с этим борьба принимает все более и более острые формы. Не- тактичность сената и национальная нетерпимость польских профессоров – нераз- решение сходок украинских студентов, непризнание прав украинского языка при имматрикуляции и проч. – привели скоро к целому ряду периодически повторя- ющихся эксцессов, последним из которых были трагические события 1-го июля 1910 г. С этого времени “ukrainische Universitätsfrage” уже не сходит с порядка дня в Австрии. В последние месяцы вопрос вступил в особенно острую стадию своего развития. 7-го апреля наст. года начались вызванные украинской обструкцией в парламенте переговоры между польскими и украинскими политиками при посред- ничестве правительства о способах и возможности учреждения украинского уни- верситета. Эти переговоры с различными перерывами – продолжаются до сих пор. Эти же переговоры, в которых украинцы вполне конкретно поставили свои требо- вания, всполошили всю “патриотически” мыслящую часть польского общества в Галиции. К тому же из Вены стали приходить неясные слухи, что коло, состоящее в большинстве из людовцев и консерваторов, готовится “продать” интересы “на- ции”… Нужно было действовать решительно. Отечество было объявлено в опаснос- ти, и во главе движения, долженствующего оказать давление на коло и правитель- ство, встали вшехполяки, – партия, которой вся история с университетом вышла как нельзя более на руку. Скомпрометировать своего непримиримого врага – наместни- ка – и одновременно рекламировать себя как единственных “спасителей отечества” – перспектива слишком заманчивая, чтобы за нее не ухватились люди, терявшие уже, как казалось, почву под ногами. Настроение уже было подготовлено прессой. Затем следовал ряд митингов. Наконец, одна за другой поехали в Вену депутации. Одной из первых отправилась протестовать против учреждения украинского университета депутация городского совета. В состав депутации входили: гг. Найман, Теренкочи, Шляйхер, Ридль и Адам. Читатель не должен смущаться несколько странными, как- будто не совсем польскими именами членов депутации. Как в нашем возлюбленном отечестве истинно-русские люди, так в Галиции истинно-польские носят преимуще- ственно немецкие фамилии. Депутация вручила министрам и колу “мемориал” с тре- бованием не допустить до учреждения украинского университета во Львове, так как “Львов – польский город” (между прочим этот “польский” город имеет немногим более 50% поляков, остальные – украинцы и евреи). Депутации с аналогичными тре- бованиями были посланы профессорской коллегией, провинциальными городскими советами, разными учреждениями и сословиями.

Одновременно началась во Львове та митинговая вакханалия, о которой я упо- мянул в начале статьи. На одном из этих митингов проф. Грабский призывал со- бравшихся не допустить до основания украинского университета “хотя бы физи- ческою силою”. Слова Грабского были покрыты бурею аплодисментов…

Геройским усилиям “спасителей отечества” удалось достигнуть желательного результата. Стремления вшехполяков “охватить пожаром, по словам “Ргzеg1ąd’а”, всю восточную часть края, уничтожить спокойствие и порядок и выкопать пропасть между двумя народами”, наконец, увенчались успехом. 22-го мая венское коло приняло единогласно резолюцию по поводу украинского университета. В резолюции, которая начиналась высокопарными словами о том, что поляки “ни- когда не отрицали за украинским народом прав на культурное развитие”, коло ве- ликодушно соглашалось на учреждение украинского университета. Однако, лишь при том условии, чтобы: 1) университет не был во Львове, 2) был признан зако- ном польский характер существующего львовского университета, 3) все лабора- тории, институты, библиотеки, коллекции останутся при польском  университете,

4) украинцы прекратят обструкцию в сейме. Резолюция была принята, как я уже отметил, единогласно. Это значит, что за нее голосовали и польские демократы, благодаря своему “глубокому демократизму” желанные гости на многих польских социалистических собраниях. Как теперь выяснилось, вышеупомянутая резолю- ция коло появилась на свет исключительно благодаря террору незначительной группки вшехполяков, развивших бешеную агитацию в крае. Сперва коло готово было согласиться на Львов как на место для будущего украинского университе- та. Еще перед принятием резолюции сказал премьер гр. Штирг президиуму укра- инского клуба дословно следующее: “Seien sie beruhigt meine Herren, ich habe fü Lemberg die Mehrheit des Polenklubs gewonnen” (“Будьте спокойны, господа, мне удалось приобрести согласие большинства кола на Львов”). Агитация национал- демократов перевернула все кверху ногами, и вместо Львова украинцы получили проект императорского распоряжения по университетскому вопросу, написанный под диктовку группы, не располагающей в коле даже десятком голосов. Проект признает за украинцами право на университет, не упоминая, впрочем, о месте или о времени его учреждения, а взамен этой “милости” требует: 1) признания польско- го характера львовского университета и 2) прекращения обструкции в сейме. Нет ничего удивительного, что украинский клуб объявил подобные условия не только неприемлемыми, но даже немогущими служить основой для обсуждения. Одно- временно с этим клуб начал обструкцию в комиссиях. Трудно сказать, как сложат- ся обстоятельства в ближайшем будущем.

Правительству необходимо – наипозже через две недели – иметь уже утвержденный военный закона (Wehrgesetz).

Обструкция украинского клуба явилась для правительства совершенно нек- стати, и оно делает попытки устранить ее. Начались новые польско-украинские переговоры. Известное давление на правительство – в целях скорейшего урегу- лирования украинского университетского вопроса – оказывают и другие партии. Ожидать, однако, каких-нибудь положительных результатов от вновь начавшихся переговоров было бы слишком оптимистично.

Не иначе смотрит на вещи, по-видимому, и временно исполняющий обязан- ности премьера министр внутренних дел бар. Гайнольд. Несколько дней назад окрыленный, очевидно, успехами венгерского Столыпина – гр. Тиссы, – бар. Гай- нольд пригрозил представителям партии в случае украинской обструкции приме- нить австрийскую 87-ю ст. – знаменитый 14-й. Удастся ли шефу правительства привести свою угрозу в исполнение, – большой вопрос. Австрия является менее удобной почвой для всяких государственных переворотов сверху, чем полуазиат- ская Венгрия. Кроме того, какие бы то ни было угрозы совершенно не к лицу ми- нистру, не имеющему даже постоянного большинства в парламенте.

Как бы, однако, ни сложилось будущее, отказываться от своего главного тре- бования – учреждения университета во Львове – украинцам не представляется возможным. Не представляется возможным уже потому, что университет в каком- нибудь провинциальном городке – вдали от библиотек, музеев, институтов – был бы просто абсурдом. Не могут этого не понимать поляки, и потому их нежелание видеть украинский университет во Львове равносильно полному нежеланию дать украинцам университет вообще. Не выдерживают критики и прочие аргументы    с польской стороны, пытающиеся доказать утопичность украинских притязаний. Особенно часто говорят о недостатке научных сил у украинцев. Этот недостаток, конечно, ощущается, но, во-первых, он сильно преувеличен, а во-вторых, где же эти силы будут вырабатываться? В существующем польском университете во Львове это почти невозможно. Кроме того, не было бы ничего ненормального, если бы некоторые кафедры сперва были заняты не украинцами, а, например, не- мцами или чехами, которые в течение двух – трех лет обязаны были бы выучиться по-украински.

Ведь не иначе обстояло дело при полонизации львовского университета. В свое время львовский университет, а также агрономический факультет в Кракове, вете- ринарная школа во Львове приглашали на свои кафедры или русских и познанских поляков, или попросту немцев, и никто не видел в этом ничего ненормального. Нет никакой необходимости к тому же основать сразу целый университет. Чешский университет в Праге явился на свет сначала только лишь с двумя факультетами. И только десять лет спустя университет имел все четыре факультета.

Этими немногими замечаниями не думаю исчерпать всей очень сложной, куль- турной стороны вопроса, так как хочу обратить здесь внимание на его боле важ- ную политическую сторону. К тому же и сами поляки препятствуют учреждению украинского университета исключительно по политическим мотивам. Нигде, мо- жет быть, так ясно, как в университетском вопросе, не проявились убожество и ограниченность национальной политики польской шляхты. Почти все польское общество, смущенное напором русского и германского национализма, охвачено одним стремлением: упорной работой на “окраинах” вознаградить потери своего “состояния обладания” в этнографической Польше. Украинский университет во Львове сильно бы помешал этой полонизаторской работе в восточной Галиции, и поэтому-то поляки такие упорные его противники.

Подняться хоть немного над узкими галицкими интересами, посмотреть на украинский вопрос вообще и на требование украинского университета в частнос- ти с точки интересов польского народа, как целого, – среди поляков почти никто не в состоянии. Единственный голос, – голос трезвого, дальновидного   политика,

– прозвучал со страниц “Ргzеg1ąd’а” (кроме некоторых единичных органов в Рос- сии, как, напр., “Dzień Petersb.” и польской социалистической прессы). Привожу мнение этой газеты в университетском вопросе, как светлое пятно на темном фоне общего непонимания, близорукости и ограниченности. Статья была помещена в начале мая и называлась “Позиция кола польского в Думе”. В ней говорится, что теперь коло думское изолировано и не имеет союзников. Иначе было бы, если бы в России выросло в серьезную политическую силу украинское национальное движе- ние. Тогда поляки и украинцы, имея общие интересы, могли бы быть в Думе союз- никами”. “Можно, – пишет газета, – смотреть на украинское движение с двух точек

: с общепольской и галицкой. Если станем на последнюю точку и не будем думать о том, что может случиться в остальных польских землях, то, конечно, должны считать украинцев за наших врагов… и обращаться с ними так, как теперь обраща- ются с ними вшехполяки… Стоя на этой точке зрения, можно, конечно, всякими средствами мешать развитию украинства, не позволять ни учреждению школ, ни университета… Не будет это, однако, ни разумно, ни политично, этим мы только переложим наши заботы на плечи будущих поколений. Иначе будет смотреть на этот вопрос поляк, подходящий к украинскому движению с общепольской точки зрения. Он скажет прежде всего, что никогда еще никакого национального движе- ния ни в одном государстве не могли подавить полицейскими средствами… Далее он скажет, что перспектива приобретения себе союзника в русских украинцах (га- зета выражается еще определеннее; к сожалению, этого места я не могу привести дословно) для Польши так ценна, что для нее стоит пожертвовать теми мелочами, которые так пугают наших шовинистов в Галиции. Украинский университет во Львове, хотя бы он стал солнцем, к которому спешила бы из целой южной России украинская молодежь, …стал бы очень важным фактором ее политического и на- ционального самосознания”.

Газеты, осмеливающиеся, однако, так писать, – это белые вороны в черной шо- винистичной статье. Впрочем, было бы несправедливо отрицать у галицких по- ляков совершенно присутствие далеких планов и “широких перспектив”, в укра- инском, в частности в университетском вопросе. “Принципиальная политика”, стремящаяся оградить интересы заграничных земляков путем противоукраинского соглашения с Россией, – о которой мне уже приходилось писать, – как кажется, и в последней антиуниверситетской кампании играла у вшехпольских политиков не последнюю роль.

В № от 30-го апреля “Słovo Polskie” без обиняков, как на один из аргументов против учреждения украинского университета, указывает на… резко отрицатель- ное отношение к этой “затее” России. Для вящей убедительности выдвигают на сцену даже призрак войны! В своих статьях по этому вопросу названная газета, “Gazeta Narodowa” и др. выступили прямо как агенты России!

И в этом безнадежном непонимании верховодов польской политики значения украинского движения для самих же поляков, – непонимании, которое еще раз блестяще показало себя в университетском вопросе, – и проявилась та крайняя ограниченность польских “отцов отечества”, на которую я указал выше. Впро- чем, возможно, что тут приходится иметь дело не с ограниченностью, а… с вполне ясным политическим расчетом. Недавно “Słovo Polskie” (один из майских номе- ров) и “Kurjer Warszawski” (30/IV) пришли к здравому убеждению, что полити-   ка уступок галицким украинцам, спекулирующая как на возможного союзника на украинское движение в России, опасна для поляков, потому что “поляки на Укра- ине, Волыни и Подолии не могут для какой-нибудь доктрины жертвовать своим довольно сильным “состоянием обладания”. Галицкие польские политики должны считаться с этим фактом и учитывать его”. Украинское движение, как образно выражается одна из названных газет, – “палка о двух концах”: как движение де- мократическое, оно может принести большой вред польскому, преимущественно помещичьему, элементу на Украине. Поэтому-то галицкие поляки с таким недо- верием относятся к политике кокетничанья с украинцами в Галиции, которую они считают игрою с огнем. Как бы то ни было, имеем ли мы тут дело с политическим расчетом или политическим недомыслием, – факт остается фактом. “Ukrainam esse delendam”! – этот постоянный рефрен всех польских политиков никогда, быть мо- жет, не звучал так отчетливо, как при обсуждении университетского вопроса.

Как ни велико, однако, политическое значение обострения национальных отно- шений в Галиции в результате борьбы за украинский университет, главное, симптоматическое значение этой борьбы заключается не в этом. После принятия колом известной резолюции “Sł. P.” с чувством морального удовлетворения писало: “На- циональная мысль пока что победила. А вместе с тем остался нетронутым принцип, что польско-украинские дела должны решаться в крае, а не в Вене”. Как известно, основная идея польской политики в украинском вопросе та, что украинский во- прос домашний, польский вопрос, который лучше всего, если бы поляки решили сами. В крайнем случае можно согласиться на посредничество Вены, но и то лишь с тем условием, чтобы без поляков, путем непосредственных переговоров украин- цев с центральным правительством украинские дела не решались. Главной целью украинцев было, напротив, добиться так называемой “Reichsunmittelbarkeit” 3 (го- сударственной непосредственности), – права быть трактованными наравне с про- чими нациями, как граждане не Речи Посполитой, а Австрийской империи. Уни- верситетский вопрос тем и важен, что он впервые, кажется, пробил брешь в старой польской системе. Подчеркивая, что они требуют университета не от поляков, а от правительства, не признавая junktim в университетском вопросе и вопрос об избирательной реформе в крае, – украинцы ясно поставили принцип “государ- ственной непосредственности”. На эту же точку зрения начинают становиться и   в венском политическом мире. Недавно “Die Zeit” писала, что поляки могут лишь заботиться о гарантировании польского характера львовского университета, а ре- шение вопроса о том, где, как и когда возникнет университет украинский, зави- сит всецело от правительства. Вообще украинский вопрос, как это констатирует вся немецкая пресса, перестал быть чисто галицким вопросом. Он вошел в такую стадию, когда компромиссы на основе легких изменений в существующем status quo – совершенно безрезультатны. Правительству остаются две дороги. Одна, – рекомендуемая уже и теперь некоторыми немцами-политиками4, – дорога усту- пок украинцам. Это значит вооружить против себя поляков. Другая – продолжать старую полякофильскую политику. Это неизбежно приведет к тому, что, подобно чешскому, украинский вопрос станет одним из самых твердых орехов Австрий- ской государственности.

Как выпутается правительство из своего положения? Вряд ли кто-нибудь в Ав- стрии взял бы на себя неблагодарную задачу ответить на этот вопрос. Что касает- ся украинского университета, то этот вопрос находится в таком положении, что откладывать его решение становится совершенно невозможным. О том колоссаль- ном значении, которое будет иметь украинский университет, нечего говорить. Зна- чение университета, – правда, в наивных словах, – прекрасно определил г. Вергун еще десять лет назад. Вот что писал он тогда в “Славянском Веке”. “Раз малорус- ское наречие станет языком преподавания на всех факультетах русского универ- ситета, так это уже не наречие, а научный язык, значит, и русских литературных языков не один, а их два!” Действительно, трагическая ситуация… Для москвофи- лов настолько трагическая, что они просто-напросто приглашают Россию объявить войну Австрии (см. “Галичанин”, № 93, и “Прик. Русь”, № 760) для борьбы “с абсурдной и весьма опасной для идеи национального единства русского народа заразы” (“Пр. Р.”, № 181, V – 12).

 

  1. В старонемецкой империи Reichsunmittelbare назывались особы, подчиненные непосредственно императору и государству.
  2. См.: Samassa Р. Völkerstreiten Habsburgerstaat. – Leipzig,

 

Вся история борьбы галицких украинцев чрезвычайно поучительна для нас. Прежде всего она не оставляет никаких сомнений, что всякие, хотя бы и самые торжественные постановления основных законов о праве нации на самоопределе- ние так же мало в состоянии создать нацию, как проекты г. Пихно декретировать несуществование какой-нибудь нации в состоянии фактически вычеркнуть ее из списка живых. Эти бумажные постановления о правах нации только тогда и по- стольку станут фактом, поскольку данной нации присуща энергия и воля к жизни. Кроме того, история борьбы за украинский университет в сотый раз доказывает, что в политике играет не сила аргумента, а аргумент силы. Пока украинские студенты из года в год посылали мемориалы и петиции министрам, последние, несмотря   на всю логичность и красноречие присылаемых документов, оставались глухи      к требованиям украинского студенчества. Как только, однако, украинцы прибе- гли во Львове к более решительным способам борьбы, а в парламенте началась украинская обструкция, грозившая отложить в долгий ящик все так называемые “Staatsnotwendigkeiten ”, моментально весь кабинет и почти все политические пар- тии убедились в справедливости украинских желаний. Теперь вряд ли найдется в венском парламенте человек, принципиально не признающий за украинцами права на свой университет. И подумать только, что каких-нибудь 50 лет еще тому назад в Галиции велись серьезные разговоры на тему: нация ли украинцы или нет, а поль- ские Струве доказывали, что украинский язык лишь наречие польского!

Плохое предзнаменование для Российских Струве – правых и левых.

Бросая взгляд назад на всю историю университетской борьбы, с уверенностью можно сказать, что не мы, а поляки проиграли ее. Украинцы добились признания права на свой университет, а в ближайшем будущем это право реализуют. Поляки даже своих друзей заставили сомневаться в наличности у них какого бы то ни было государственного смысла. Того государственного смысла, который один лишь мо- жет гарантировать одной нации длительное господство над другой.

И тем хуже не для нас, а для поляков, если украинцам до сих пор, в XX столе- тии приходится обращаться к ним со словами, написанными еще при существо- вали Речи Посполитой Коллонтаем: “Treba chociaż popiołom tych, którzy układali konwecję hadiacką, dotrzymać wiary”…

 

Р.S. Письмо было уже написано, когда в тактике Украинского Союза в парла- менте произошел совершенно неожиданный поворот. После того как правитель- ству стало известно отрицательное отношение Союза к проекту императорского рескрипта, украинцам было обещано за прекращение обструкции оглашение от имени правительства соответственной декларации по университетскому вопросу. Декларация, составленная в духе желаний Украинского Союза, должна была стать новым базисом для дальнейших переговоров.

Еще 31-го мая, Украинский Союз, ознакомившись с главными положениями “декларации”, признал ее неприемлемой, а на другой день, 1-го (14) июня, об- струкция была прекращена, и министр народного просвещения Гуссарек прочел в бюджетной комиссии свою “декларацию”.

Главные пункты “декларации” сводятся к следующему:

  • Будет издан императорский рескрипт об украинском университете, о чем уже выше была речь. 2) Срок основания университета, по сравнению с первоначальным проектом, сокращается. 3) Количество украинских доцентов в существующем университет будет  постепенно  увеличиваться.  В  общем,  существующий “eman

 

nocegans” украинцев в существующем университете – впредь до основания ново- го – не может быть уменьшен. 4) Место учреждения университета должны опред- елить законодательные палаты. Порукою, что обещания правительства будут осуществлены, должна служить форма, в которой эти обещания будут изданы: им- ператорский рескрипт.

Такова декларация правительства. Прежде всего та “абсолютная гарантия” осуществления обещаний правительства, каковую должен делать императорский рескрипт, не представляется нам уже столь абсолютной. Вся история Австрии по- следних шестидесяти четырех лет, полная данных нарушенных присяг, не позво- ляет нам предаваться в этом отношении излишнему оптимизму. Однако, наиваж- нейшим недостатком декларации является вопрос о месте университета. Отдать решение этого вопроса всецело на волю парламента при настоящем соотношении сил в рейхсрате значит или совершенно утратить возможность когда-либо полу- чить университет во Львове, или достигнуть этого ценою очень важных уступок. Поэтому позиция, занятая в этом вопросе Украинским Союзом на заседании 22-го мая, представляется нам боле правильной. Тогда Украинский Союз постановил, что “распоряжение об учреждении будущего украинского университета без обо- значения Львова как места нахождения университета неприемлемо для украинской нации”.

Кроме того, сомнительно, удастся ли устранить новым проектом iunctim меж- ду учреждением университета и украинской обструкцией в сейме. Несколько туманных слов министерской декларации по поводу этого вопроса поляки уже интерпретируют таким образом, что, по мнению правительства, учреждение укра- инского университета немыслимо без прекращения украинской обструкции в сейме. Так по крайней мере высказался орган польского кола в Вене “Polnische Korrespondenz”.

Переговоры, опять начатые между колом польским, Украинским Союзом и правительством, покажут, сыграла ли только что окончившаяся украинская об- струкция в университетском вопросе хоть какую-нибудь роль или нет. Эти же переговоры покажут, насколько правильно поступил Украинский Союз прекращая обструкцию и выпуская из рук такое важное для парламентского меньшинства, оружие в борьбе за права своего народа.

Обструкция прекратилась не только в комиссиях. Несколько дней спустя, 5-го июня, Украинскому Союзу было прочитано министром внутренних дел бар. Гай- нольдом “письмо” следующего содержания:

“Его величество император, которого сначала удивило отношение украинцев   к военному законопроекту, с особенным удовольствием принял к сведению, что Украинский Союз в надлежащей момент изменил свое намерение и занял более примирительную позицию, соответствующую важности вопроса. Его величество император, уверенный в патриотизме украинского народа и его верности монарху, не сомневается, что его представители и в будущем не изменят своей политики относительно военного законопроекта”.

Это письмо произвело необыкновенное впечатаете, и не только на украинцев, которые в ответ на него объявили, что не только не будут производить обструкции в “пленуме”, но даже будут голосовать за военный законопроект. Страшное недо- вольство вызвало письмо в польском коле. Поляки, которые узнали о “письме”, только после его появления, совершенно справедливо увидели в самом факте по- явления “письма”, нарушение одного из основных принципов австрийской   политики в Галиции, – принципа, по которому ни один правительственный акт, так или иначе касающийся украинцев, не может появиться без ведома и согласия поляков. Не в состоянии было успокоить поляков другое письмо императора, по адре-

су кола польского. И действительно, письмо императора представляет собой акт совершенно исключительного характера. Все газеты на всех Австрийских языках ломают себе голову над вопросом: что за причины побудили правительство выдать Fleiszettel незначительной партии в парламенте, которая к тому же как раз была единственной ставившей серьезные препятствия военному законопроекту. Труд- но понять, какие причины могли заставить правительство прибегнуть к такому исключительному способу давления на обструкционирующих украинцев, когда в парламентарных кругах были почти уверены, что в “пленуме” украинцы все равно продолжать обструкцию не будут.

Очевидно, причины издания императорского письма были другие. И мы едва ли будем далеки от истины, утверждая, что этих причин нужно искать не в инте- ресах внутренней политики Австрии. Императорское письмо, хотя адресованное украинцам, прочтут и за границами Австрии, в особенности же в столице той из “дружественных” Австрии держав, где очень внимательно следят за Австрийской политикой в Галиции. Прочитанное там, “письмо”, которое некоторые рассматри- вают как первую попытку примирить галицких украинцев с Австрийской государ- ственностью, не было бы лишено известного заходящего за границы Габсбургской империи значения. Хотя, конечно, скороспелые заключения, делаемые по поводу появления “письма” – об изменении всей системы Австрийской политики в Гали- ции, – вряд ли имеют какое-либо основание.

Если бы авторы “письма” действительно так его понимали и если бы польское коло не случайно не было поставлено в известность об его предстоящем оглаше- нии, тогда мы имели бы право утверждать, что Австрийское правительство, по- видимому, начало сознавать непримиримое противоречие между иностранной политикой государства и того raison d’etat, которая до сих пор господствует в Га- лиции.

Это обстоятельство, а также некоторое изменение в отношении парламента к польско-украинскому спору и те незначительные уступки, которые правительство сделало украинцам в “декларации”, – вот положительные результаты украинской обструкции.

Рубрики: Видання Центру | Іншими мовами | Твори Дмитра Донцова