Дмитро Донцов «Вибрані твори» Том 10 «Твори різних періодів»: РУССКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ И УКРАИНСТВО

РУССКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ И УКРАИНСТВО

[Надруковано у виданні:Донцов Д.Вибрані твори у 10-ти т. Т.10: Вибрані твори / Упоряд., ред., автор передм. О.Баган.  –  Дрогобич-Львів:ВФ”Відродження”, 2016]

 

Теперь уже ясно, что русский либера-лизм гораздо национальнее и ,отстаива-ние национального быта во всей его пол-ноте мы условимся называть национализ-мом, гораздо националистичнее реакции.

П. Струве («Patriotica»)

 

Программа современного украинства нуждается в пересмотре. Каждый год, каж-дый месяц русской политической жизни делает такой пересмотр все более настоя-тельным и необходимым. Конечно, ни от какой программы нельзя желать, чтобы она была, по словам проф. Погодина, выражением «действительных требований масс», потому что, в таком случае, русским либералам пришлось бы, напр., выбросить из своей программы требование всеобщего обязательного обучения. Поэтому, говоря о пересмотре программы, приходится иметь в виду не принижение её до хаотическо-го национальние сознания широких украинских масс, а нечто совсем иное. Я вряд ли ошибусь, если скажу, что еще со времен Драгоманова и до сих пор главная и самая важная часть политической программы украинства совершенно совпадала с программою русского освободительного движения. Настолько совпадала, что даже Драгоманов старался облечь украинские национальные требования в общероссий-ский мундир, советуя, напр., бороться за автономию «на почве не национальной¹, а государственно-административной.

Вера украинца в русское освободительное движение была еще сильнее, пожалуй, чем у некрасовского мужика в своего барина:

«Вот приедет барин,

Барин нас разсудит», –

говорил некрасовский мужик. «Получите конституцию, а остальное приложит-ся», – утешали и утешают украинцев русские, и долгое время против этого собствен-но возражать не приходилось. Теперь, правда, пока еще спутанную по рукам и но-гам, с задернутым вуалью лицом, но мы уже видим её, мы уже можем различить черты грядущей, новой России, мы уже слышим её еще неуверенные шаги.

Кое-что об этой «прекрасной незнакомке» мне пришлось говорить в №5-м «Укр[аинской] Жизни» за прошлый год. В настоящей статье я хочу сказанное допол-нить. И хочу остановиться над явлением, которому, быть может, придется заполнить еще не одну главу русской истории. Имею в виду империалистический либерализм, блеснувший таким ярким фейерверком в только что минувшем году.

Громкие апплодисменты оппозиции, приветствовавшей в Думе слова премьера, пугавшего «интернациональными осложнениями» те державы, которые посмеют выступить со своими «второстепенными интересами» на Балканах, заявление де-путата Государственной Думы г. Маклакова, что он «не боится войны», хотя и не желает её, наконец, хвалебный тон всей либерально-оппозиционной прессы, обсуж-давшей слова декларации о внешней политике, – недвусмысленно вскрыли импереа-листические тенденции русского либерализма. Если бы у кого-нибудь и после этого

 

¹ См. «Чудацькі думки про українську національну справу». – Львів, 1892. – С. 253.

 

 

осталось сомнение относительно подобных тенденций, тот пусть прочитает статьи г. Дорошевича, писавшего в «Русском слове» целые акафисты «Богу войны», тот пусть прочитает «Утро России», объявлявшее, что «дух славянства, а с ним вместе и русский дух – за войну!»² Если бы и этого показалось мало, то стоит лишь вспомнить подозрительное и упорное молчание либеральной прессы о русской политике в Пер-сии, Монголии и в особенности в турецкой Армении. Политика капиталистической (и притом не всегда мирной) экспанзии становится политикой русского либерализ-ма, причем после столкновения с Японией и разложения Турции цель этой политики опять переносится на Ближний Восток. В настоящий момент «западную цивилиза-цию» на Балканах представляет Австрия (и отчасти Италия), поэтому кн. Бисмарк, собственно говоря, повторял лишь известную мысль Маркса, утверждая, что «доро-га России в Константинополь лежит через Вену». Подобные же идеи проповедывал один из пионеров панславизма, ген. Г. Фадеев, еще в 60-х годах минувшего столетия. Теперь они стали азбукой неославистов, – я хочу сказать: настоящих неославистов, а не дилетантов в роде д-ра Крамаржа. При таком понимании задач внешней политики «славянская солидарность» совершенно естественно стала главным козырем воин-ствующего национализма.

«Братья-славяне» стали внезапно в центре внимания почти всего русского об-щества, пророк «великой России» начал писать о «скреплении естественной свя-зи с славянством вообще и с западным в частности», «Русское слово» выкапывает из забвения старый проект ген. Скобелева, рекомендующего воевать с Австрией не полками, а политической национальной славянской пропагандой. Задачи внешней политики на время объединила противоположные полюсы русской общественной жизни, связав прочным «альянсом» вчерашних политических противников. Дебют новых союзников мы видели в 1908 году. Некоторые разногласия, наступившие поз-же между членами труппы, удалось впоследствии примирить г. Сазонову, и, как мы могли убедиться в последние месяцы, миру и согласию в среде новых союзников ничто почти уже не угрожает.

Какое же значение имеет все это для украинцев? Очень большое.

Перед Россией лежат две дороги, если она хочет преследовать, в целях ослабления своего конкуррента на Ближнем Востоке, «славянскую политику». Для того, чтобы эта политика имела хоть какие-нибудь осязательные результаты, мало представлять себя славянскою державою pro foro extremo³. Необходимо радикальное изменения принципов внутренней национальной политики. Наиближайшими объектами сла-вянской политики, симпатии которых желательно бы было иметь за собою русским империалистам всяких направлений, являются австрийские украинцы и поляки. Первою дорогою для приобретения их симпатий было бы полное равноправие всех населяющих Российскую империю национальностей, а значит и украинцев. Одна-ко, именно последняя возможность и является несколько проблематической. Проф.

 

² Справедливое замечание о наличности в русском либерализме довольно сильного империалист-ского течения автор, к сожалению, подкрепляет иллюстрациями, не лишенными спорности. Ни за одной из названных им газет нельзя, конечно, признать руководящего значения и даже постоянства мнений; отношение же думской оппозиции к известному месту декларации, имевшему, без со-мнения, в виду Австрию и её попытки лишить Сербию некоторых плодов войны, едва ли можно поставить в прямую связь с империалистыческими вожделениями русских национал-либералов. К слову сказать, и международный социалистический конгресс в Базеле признал, что социалисты Австрии должны продолжать оппозицию против стремления Дунайской монархии напасть на Сербию («Р. Б». – XII. – С. 246) – Ред.

 ³ Букв. для зовнішнього застосування (для публіки) (лат.).

 

 

Погодин в последней книжке «Укр[аинской] ж[изни]» заявил, что ему «дорого на-циональное единство русского народа». Еще дороже оно для г. Струве и «Утра Рос-сии», потому что для политики империализма, любящего прикрывать свои интересы интересами нации, наиболее удобной формой государства является национальное государство. Уже это обстоятельство заставляет многих русских империалистов, хотя бы и либерального толка, с некоторою недоброжелательностью смотреть на попытки – хотя бы только в культурном отношении – «расколот русский народ». Еще другое соображение препятствует русскому национал-либерализму поставить по всей его широте украинский вопрос в России (и только такая постановка этого вопроса могла бы создать из России притягательный центр для более взыскательных в национальном отношении галицких украинцев). Казалось бы, что удовлетворение минимальных желаний украинцев в России – единственный способ избавиться от иногда довольно неудобной украинской оппозиции неославянскому движению. Од-нако вступить на этот путь русским либералам значит порвать с правыми элемента-ми в неославизме, т.-е., другими словами, отказаться от активного участия в между-народной политике. На это гг. Милюковы не пойдут. Они скорее «условятся» считать украинцев несуществующей нацией, чем расторгнутъ союз с гр. Бобринским, что они и доказали на пражском съезде пять лет тому назад. Просто психологически не-возможно брататься за границей с Дудыкевичами и поддерживать их врагов у себя дома. Если кадеты начнут действительно поддерживать русских украинцев, то как они будут «целоваться» в Праге с Глибовицкими, как «единственными представи-телями» галицко-украинского народа? Двойная игра, наверное, сказалась бы мало полезною кадетам, а усидеть между двумя стульями им так же мало удалось бы, не компрометтируя себя, как и галицким полякам. Решительно же стать на сторону украинцев – это значит сказать adieu⁴ и октябристам, и правым, и, как увидим ниже, полякам. К тому же такому шагу помешало бы традиционное недоверие либералов к силе украинского движения.

Они еще слишком мало верят в украинское движение, чтобы стараться привлечь его на свою сторону. Необходимость союза с правыми элементами неославизма отнюдь не исчезнет даже и в либеральной России. Тон в украинской политике всегда будут задавать даже не кадеты, а скорее левые октябристы, близкие к графу Бобрин-скому. Их воля, их взгляды на украинский вопрос будут massgelend⁵ как во внешней, так и во внутренней политике. Так же, как и теперь, кадеты, гонимые необходимос-тью идти с ними в ногу в своей заграничной «славянской политике», попадут и во внутренней украинской политике в зависимость от них.

Я забыл сказать еще об одном важном, третьем, моменте, определяющем отно-шение русских империалистов к украинцам. Это – поляки. Мне приходилось уже говорить в «Укр[аинской] Жизни» о тенденциях, замечаемых в русском обществе, к соглашению с поляками. Эти стремления можно смело назвать господствующими во всех влиятельных и «делающих политику» кругах русского общества. О необходи-мости русско-польского соглашения пишет «Русская молва», г. Столыпин в «Новом времени», Баян в «Русском слове», г. Вергун в «Голосе Москвы», Кашкаров в «Утре России», о нем пишут г. Струве, Евреинов, писал ген. Скобелев. Необходимость при-влечения симпатий поляков – в целях успешности внешней политики России – стала положительно общим местом в русском обществе. А такое «привлечения симпатий поляков», в особенности галицких, совершенно немыслимо при поддержке укра-

 

⁴ Прощай(те)! (фр.)

⁵ Авторитетний; визначальний, вирішальний (нім.)

 

 

инского движения. Ведь если поляки и идут на уступки гг. неославистам, то толь-ко лишь постольку, поскольку новое движение несет им помощь с одной стороны против Пруссии, с другой – против «прусской интриги» – украинского движения. Поддерживая украинство, Россия оттолкнула бы от себя галицких вшехполяков и подоляков и потеряла бы всякую аттракционную силу для польской Галиции. Эта последняя причина увеличивает собою число остальных, препятствующих русским либеральным империалистам безусловно стать на сторону украинцев: поляки пред-ставляются им гораздо более ценным объективом славянской политики.

Таким образом, три причины, обусловливаемые империалистическими тен-денциями русского либерализма: необходимость нацоонального государства, под-держки правых империалистических элементов и заграничных поляков вызывает индифферентное, если не враждебное, отношение к украинцам русского национал-либерализма. Boт чем грозен для нас либеральный русский империализм, высоко поднявший свою голову в последние пять–шесть лет!

Вообще последние годы, когда русский либерализм выступил в качестве актив-ной силы на политическую арену, принесли Украине много разочарований. Летом минувшего года г. Меньшиков открыл довольно трагические гороскопы перед Рос-сиею, если она «не проявит какого-нибудь еще неслыханного искусства власти» над покоренными ею народами («Новое время». – 4/ІІІ).

Я не верю в астрологию, ни в гороскопы, но я думаю, что вряд ли либеральная Россия может думать о блестящем будущем, если в своей национальной политике начнет с того, что уже показало свою практическую непригодность в Австрии: с политики подразделения наций на привилегированные и нации «второго сорта». По крайней мере, попытки найти какую-нибудь новую формулу национальной полити-ки либеральная Россия до сих пор не обнаружила. Потому что нельзя назвать новою рекомендуемую для всех (кроме польской) наций России формулу чисто отрицатель-ного характера: уничтожение ограничений, тяготеющих над нерусскими националь-ностями. А дальше этой программы, в особенности по отношению к украинству, русский либерализм не идет. Причем не признается даже за украинством права само-стоятельного политического фактора хотя бы в борьбе с крайним национализмом. Не признает этого права г. Юрист (см. декабрьскую книжку «Укр[аинской] ж[изни]»), считающий национальные политические партии «ненормальным явлением»⁶, не признает этого права и г. Изгоев из «Русск[ой] мысли», не признает этого, в сущ-ности, и проф. Погодин, требующий, чтобы украинские деятели заручились сперва (путем плебесцита, что ли?) согласием народных масс с их программой.

Два десятка лет тому назад, когда Драгоманов писал свою программу в «Чудац-ких думках», можно еще было принимать как догмат, что украинцы найдут себе вер-ных союзников в русских либералах. Тогда либеральная Россия была совершенно terra incognita⁷, а зародыши организаций русских либеролов (земства) – на темном фоне тогдашней жизни – были такими яркими звездами, что даже трезвых людей, как Драгоманов, вводили в заблуждение относительно их настоящей политической физиономии. Теперь не то. Теперь «национальное лицо» либеральной России стало ясное. Правда, эксперименты в социологии невозможны, но возможны предположе-

 

⁶ Здесь автором допущена существенная неточность. Г. Юрист в своем ответе вовсе не отрицает права украинцев образовать политические партии; он отрицает только – правильно или нет, это другой вопрос – целесообразность образования таких партий при современных политических ус-ловиях в России – Ред.

⁷ Невідома, незвідана земля (у давні часи цей термін використовувався у картографії); перен. невідома галузь, справа тощо (лат.).

 

 

ния и догадки. Как математик, знающий формулу отношения между постоянной и переменной, может предсказать величину этой последней в зависимости от измене-ния первой, так и мы, следя за тенденциями, развиваемыми русским либерализмом теперь, можем представить себе его отношение к украинству в будущем.

Соглашение с поляками, так называемый «общественный национализм» (о чем я уже говорил в пятой книжке журнала) и, наконец, либеральный империализм со всеми его для нас последствиями, – вот те «постоянные», функциональную зави-симость от которых украинской политики русского либерализма можно проследить даже в настоящее время.

Эти тенденции либерализма русского, может быть, нельзя было предугадать двадцать лет тому назад (разве по аналогии с другими государствами), но теперь их увидит даже невооруженный глаз. Это-то и является, по-моему, главной побуди-тельной причиной для пересмотра украинской программы, опирающейся, применяя уже раз употребленное мною выражение, на безусловную и непоколебимую веру в «барина».

В настоящей статье я не думаю давать хотя бы и общих только принципов новой программы (для этого необходимо бы было более основательное изследование по-литических отношений в России и вне её). Я хотел лишь обратить внимание укра-инского (и русского) общества на необходимость поискать новых, более соответ-ствующих действительным потребностям украинской нации, формул. Я хотел лишь указать на то, что если изменились те предпосылки, на которых опирал свою про-грамму Драгоманов, то должна измениться и сама программа. Какою будет эта про-грамма, в значительной степени зависит от самого русского общества. Как заметил один из участников анкеты, опубликованной в декабрьской книжке «Укр[аинской] жизни», «недоверие среди украинцев уже посеяно». Его возбуждают как те, которые выступают аггресивно против минимальных украинских требований, так и те, ко-торые упорно не хотят обращат на них никакого внимания. В меньшей степени, но все-же несут некоторую ответственность за это «недоверие» и те из русских обще-ственных деятелей, которые видят разрешение украинского вопроса исключительно в отмене ограничений, тяготеющих над украинским словом, или в освобождении от полицейской опеки частичных проявлений инициативы украинского общества. Не такими программами, не такими формулами приобретаются симпатии угнетенных наций.

Во всяком случае украинский вопрос – в интересах самого русского общества – нуждается в более внимательном к нему отношении со стороны русской политической мысли.

Я окончу статью пожеланием, чтобы русское общество ближе и серьезнее ознако-милось с украинским движением, постаралось понять его и его движущие причины так же глубоко и ясно, как это удалось кн. С. Д. Урусову в его ответе, помещенном в 12-й книжке «Укр[аинской] жизни» за прошлый год.

Может быть, тогда русское общество перестало бы смотреть на украинцев как на «энтузиастов» и с бóльшим вниманием отнеслось бы к их нуждам.

[«Украинская жизнь» – 1913 р. – №2]