Дмитро Донцов «Вибрані твори» Том 10 «Твори різних періодів»: НЕМЕЦКИЙ ПУБЛИЦИСТ ОБ УКРАИНСКОМ ВОПРОСЕ
Автор: Центр ім. Д.Донцова. 08 Вер 2016 в 0:14
НЕМЕЦКИЙ ПУБЛИЦИСТ ОБ УКРАИНСКОМ ВОПРОСЕ
[Надруковано у виданні:Донцов Д.Вибрані твори у 10-ти т. Т.10: Вибрані твори / Упоряд., ред., автор передм. О.Баган. – Дрогобич-Львів:ВФ”
Otto Hoetzsch. Russland. Eine Einführung auf Grund seiner Geschichte von 1901 bis 1912. – Berlin. – I.13.
Объемистое сочинение в 550 страниц, посвященное истории России за послед-ние 8 лет или, вернее, характеристике России на основании последних лет её ис-тории, заслуживает самого серьезного внимания иностранцев. Для них особенное значение имеет отдел, трактуюший о национальном вопросе в России. Значение взглядов автора на этот вопрос приобретает тем большее значение, что не с «пти-чьего «d’oiseau»1, как говорил фельдшер Успенского, видел он Россию. Он про-вел в ней целых десять лет, встречаясь со множеством людей, внимательно изучая страну. В этом отношении особенного внимания заслуживает мнение Готцша об украинцах, которым посвящена особая глава и много отдельных замечаний в раз-ных местах книги.
Россия для автора не Азия, но и не Европа. Россия – Россия, что, впрочем, не мешает ей быть типичным «государством национальностей». До 1905 г. поверх-ностный наблюдатель мог не заметить этого важного факта, после 1905 года, когда у всех почти народов России «развязались языки», факт стал ясен для всех. Одно из важных мест в ряду национальных проблем отводит Готцш украинской.
«Различие между этими обоими элементами русской народности (украинцами и великороссами – Д. Д.) и теперь еше бросается в глаза, несмотря на то, что рус-ское правительство пробовало даже отрицать существование малорусского диа-лекта. Если поэтому какой-нибудь путешественник по югу России нигде не встре-тится с малорусским языком, то это не значит, чтобы его не существовалою. Этот язык был и есть, и, несмотря на весь гнет, на этом языке успела уже сложиться модерная литература. Всякий же более внимательный наблюдатель легко заметит этнографическое различие между великороссами и малороссами… Уоллес же пра-вильно заметил, что мы имеем здесь дело с двумя различными нациями, отлича-ющимися между собою сильнее, чем англичане и шотландцы. Малоросс – более чистый тип славянина, и поэтому гораздо доступнее (европейцу. – Д. Д.) по своей народной психике, проявляющейся так непосредственно в его песнях и думах, во всей, совершенно малорусской, казацкой романтике. Он, как и его великорусский брат, так же демократичен, так же восприимчив и переимчив, одинаково способен к культуре, но более поэтичен и индивидуалистичен, чем реалистический обще-ственник русский. Для европейца гораздо труднее понять полный противоречия синтез финского и славянского элементов в характере русского, отличаюшегося мягкостью и вместе твердостью, способностью пассивного сопротивления и недо-статком активной воли и выдержки» (С. 21–22).
Различие между двумя нациями не ограничивается областью этнографии. «Эт-нически, лингвистически по своей природе стоят «кацап» и «хохол» как две раз-личные величины один против другого. Однако в этих названиях встречаем две
1 Комічність цього поєднання слів полягає в тому, що воно означає «з пташиного птаха» (oiseau – птах). Російському вислову «с птичьего полета» (з пташиного лету) у французькій мові відповідає «à volďoiseau» (букв. з лету птаха) (рос., фр.).
противоположные политические идеи»: идеи централизма и федерализма. Говоря о переяславском договоре, автор особенно подчеркивает то обстоятельство, что уже на второй ступени своего государственного развития Россия опиралась на принцип федерализма (С. 23–24). О политических стремлениях украинцев и во-обще об украннском вопросе автор говорит в главе «Die ukrainische Frage»2 (С. 462 и след.). Признавая, что руссификация Украины предпринимается с громадною затратою сил и энергии государства, Готцш совершенно не верит в успех этой ра-боты, заранее осужденной на неудачу. Автономия края – лозунг большинства укра-инских партий – имеет, по мнению Готцша, несравненно более важное значение для России, чем аналогичные лозунги иных её народов. Поэтому-то она встречает такой отпор не только со стороны правительства, но и самого русского общества. «Требования со стороны отдельных наций, – читаем на С. 451, – самостоятельно-сти в школе и церкви, в суде и администрации шли (в годы революций. – Д.) так далеко, что, удовлетворяя их, Россия как государство должна бы была совершен-но преобразиться: из концентрированного, великорусского, единого государства в слабо связанную унию автономных наций». Ни одна из наций не думала в 1905 г. отпадать от России, но вместе с тем было очевидно, что «каждая либеральная уступка сама собою становилась концессией идеи государства национальностей», способствовала развитию и укреплению национального самосознания негосудар-ственных наций. Автор иллюстрирует этот факт на примеpе украинцев (С. 451). Радикальные изменения в конституции, которые принесло бы с собою осущест-вление самоуправления Украины, породили недоверие к украинцам среди русских либералов. «С существованием русского государства (в его настоящей централи-стической форме), – пишет автор, – эта программа не мирилась. Это видело не только, разумеется, правительство, но и великорусский либерализм совершенно централистически построенный и делающий уступки автономизму лишь там, где бывает к тому вынужден: в Польше и Финляндии. И «Союз освобождения», ка-деты-централисты (что не равнозначаще с национализмом), и журн. «Освобожде-ние» П. Струве никогда не признавали оправданность украинских надежд на авто-номию. И если Струве в 1912 г. писал: «Я совершенно убежден, что малорусская культура по сравнению с русской представляет лишь явление локального характе-ра, провинциальную ветвь последней. Существование малорусской культуры мыс-лимо лишь как часть культуры общерусской, и всякое изменение в этом факте воз-можно лишь при полном изменении политической и социальной структуры Рос-сии», то он был выразителем всего русского либерализма, не исключая его крайней левой части» (С. 467). Русская либеральная политическая мысль натолкнулась на, казалось, непримиримое противоречие: «каждое исполнение национальных тре-бований, каждое расширение либеральных реформ грозит единству государства и хотя, конечно, не разрывает сейчас же государство на части, однако ослабляет силу его удара и целостность вовне; делает более трудным утверждение его мирового значения» (507). В этом и лежит причина, по мнению Готцша, той неуверенности и непоследовательности, которая так характерна для национальной политики как русского правительства, так и либерализма. Никто не знает, какие концессии наци-ям могут быть сделаны без вреда или опасности для государства, какие нет. В той же самой причине заключается и слабость неославистского движения. Неославизм в смысле панруссизма – мертворожденный плод. Неославизм в смысле признания равноправности всех славянских народов, по мнению Готшца, несовместим с су-
2 «Українське питання» (нім).
ществованием русского государства. Укрепление неославизма, благодаря переходу на его сторону поляков, ослабляется отрицательным отношением к нему украин-цев, которым неославизм готовит рол безсловесного объекта для компенсации со-седей (448). Автор не дает решения национальной проблемы в России и не считает себя в праве делать это. Но те меткие замечания и выводы, которые встречаются в книге, позволяют читателю все же составить себе довольно ясное представление национальной проблемы.
Особая глава посвящена литовцам, белоруссам, полякам и пр. Эти главы я оставляю однако в стороне, как критику взглядов автора, могущую нас завести очень далеко.
[«Украинская жизнь» – 1914 р. – №3]
